|
|
|
"Вестник НТТМ " приложение к газете "За индустриальные кадры" 16 июля 1989 г. 
Специальный депутатский выпуск № 12 (15)
Это интервью было подготовлено к печати в середине июля. В это время продолжалась голодовка С. Кузнецова, к нему присоединилась Т. Карелина и другие. Стало известно, что на запрос депутата Кудрина на имя генерального прокурора СССР Сухарева так и не получен ответ, что запрос этот подписан двенадцатью народными депутатами, среди которых — Оболенский, Гдлян, Иванов, Старовойтова, Ярошинская, Лауристин, Станкевич и другие. Не вдаваясь в полемику о содержании взглядов С. Кузнецова, во многом их не разделяя, мы солидарны с тревогой многих свердловчан относительно уровня нашей с вами правовой защищенности, всего комплекса правовых проблем города.
На вопросы нашего корреспондента отвечает адвокат Сергей Котов. — Сергей Леонидович, кто такой Сергей Кузнецов, каково Ваше отношение к этому человеку? — Сергей Николаевич (в действительности, Владимирович - ред.) Кузнецов, 1959 (в действительности, 1957) года рождения, по образованию — архитектор, работал художником-оформителем, занимался живописью, публицистикой. Для адвоката, как для врача, не имеют значения политические взгляды подзащитного. Любой подзащитный для меня — это гражданин, человек, попавший в беду, нуждающийся в помощи. Если говорить о Сергее Кузнецове, то меня подкупает твердость его убеждений, бескомпромиссность нравственной позиции. Мне импонирует, что он был одним из первых, кто заявил об антиконституционности известного Указа о митингах, последовательно привлекал внимание общественности к несоответствию между Всеобщей декларацией прав человека и нашим законодательством. С просьбой о защите Кузнецова ко мне обратилась его жена, Татьяна Карелина. Кузнецов был арестован 11 декабря 1988 года на митинге в Свердловске, посвященном 40-летию Декларации прав человека. Ему инкриминируются "клевета печатным способом, сопряженная с обвинениями в тяжком преступлении" (часть II и III статья 130 УК РСФСР) и "сопротивление работникам милиции, сопряженное с насилием" (часть II ст. 191 "прим." УК РСФСР). По клевете обвинение возбуждено в октябре 1988 года по заявлению начальника Ленинского райотдела милиции Родионова. — В чем же заключается клевета? — Подполковник милиции Родионов считает клеветническими сведения, содержащиеся в листовке, якобы (в судебном заседании это не доказано), составленной и распространявшейся Кузнецовым. В частности, он считает клеветнической фразу о нем — "погрязший в коррупции пособник убийц, холуйски исполняющий любые приказы сверху". Кузнецов же ссылается на известную статью "Убийцы" в "Уральском рабочем", раскрывающую неблаговидную ситуацию, сложившуюся в подчиненном Родионову Ленинском райотделе милиции. — Какие же события привели к аресту Кузнецова? — Инициаторы митинга, посвященного 40-летию Декларации прав человека, подали заявку на митинг в горисполком. Там заявку принимать отказались. Инициаторы митинга, включая и Кузнецова, спустились на первый этаж в почтовое отделение, которое обслуживает горисполком, и вручили его работникам заказное письмо, на имя председателя горисполкома с заявкой на митинг. Характерно, что письмо с первого этажа на второй шло пять дней (обычно почта из данного почтового отделения доставляется в аппарат исполкома ежедневно). Ответ исполкома так и не был получен. Поэтому, на мой взгляд, проведение митинга не противоречило известному Указу. Собравшись в Историческом сквере, участники митинга подвергались определенному психологическому давлению со стороны работников милиции: милиция не утверждала, что митинг запрещен, но при этом требовала от собравшихся разойтись, велась видеосъемка участников митинга. Под воздействием требований милиции группа митингующих переместилась к зданию Главпочтамта, где и были задержаны участники митинга. Во время задержания Кузнецов якобы нанес удар одному из нескольких окруживших его милиционеров. Данный факт пока не получил подтверждения в судебном разбирательстве. Итак, с 11 декабря 1988 года Кузнецов находится под стражей. Во время следствия ему была назначена судебно-психиатрическая экспертиза, проходившая в течение месяца в стационаре областного психо-неврологического диспансера. Экспертизой Кузнецов был признан вменяемым. — Сергей Леонидович, является ли содержание под стражей типичным при подобных обстоятельствах? Считаете ли вы его оправданным? — Сопротивление работникам милиции, сопряженное с насилием, в принципе является основанием для заключение под стражу. Однако в данном случае доказательства сопротивления кажутся мне очень сомнительными. На мой взгляд, подобная мера пресечения — содержание в следственном изоляторе — не диктуется интересами следствия в обычном смысле этого слова. Это — средство запугивания, психологического давления на самого Кузнецова и всех граждан, осмеливающихся на подобное. По существу — это одно из средств расправы за убеждения. 1 марта 1989 года Кузнецов объявил голодовку в знак протеста против тенденциозности следствия, невыполнения его законных требований (не были возвращены изъятые при обыске на его квартире личные вещи, записи личного характера и т. п.) Рассмотрение дела в суде началось 3 апреля 1989 года. Распорядительное заседание суда вел народный судья Кировского района С. В. Мамаев. Ходатайство адвоката, общественности об изменении меры пресечения на подписку о невыезде были отклонены как до суда, так и во время заседания. — Как развивался судебный процесс? Чем был вызван Ваш беспрецедентный по существу шаг: ведь вы в знак протеста покинули зал заседаний? — До суда по личной просьбе судьи Мамаева я выехал в следственный изолятор и гарантировал Кузнецову, что в зале заседаний будет разрешена видеозапись и будет разрешено присутствие его жены — Т. Ю. Карелиной. Подчеркну: это было обещание на родного судьи подзащитному, переданное его адвокатом. Однако, в ходе заседания судья Мамаев неожиданно заявил, что в зале находится свидетель Карелина (свидетель не имеет права присутствовать в зале заседаний — ред.) и дал указание конвою применить к ней физическую силу и вывести из зала. Я потребовал прекратить насилие по отношению к Карелиной. Но судья повторил свое требование. Мой подзащитный также расценил действия судьи как провокационные, тем более, что он через адвоката поставил судью в известность, что не потерпит насилия по отношению к жене, будет сопротивляться этому. Он выскочил из-за барьера скамьи подсудимых и встал между женой и работниками милиции. Надо сказать, мое возмущение вызвало уже то, что в самом здании суда присутствовало, пожалуй, не меньше роты милиционеров, суд больше походил на казарму в тот день. Милиция перекрыла вход в здание суда, хотя процесс был открытым. Сам я сначала был буквально вытолкнут из здания суда и лишь вмешательство одного майора милиции позволило адвокату пройти на процесс. Свидетель Грушии был вообще задержан и увезен в неизвестном направлении. Впоследствии выяснилось, что он был доставлен в райотдел милиции для разбирательства. После всего происшедшего, я понял, что судья Мамаев и те, кто стоит за его спиной пытаются отвести мне неблаговидную роль: ведь обещание о присутствии в зале Карелиной передавалось через меня. Убежден, что у меня не было другого средства восстановить свою репутацию, кроме того, как покинуть зал заседаний суда в знак протеста. Покинул зал заседаний и второй защитник, юрист из Москвы В. А. Кузин. — Как развивались после этого события? — В отсутствии защиты (!) и подсудимого (!), удаленного из зала по определению суда, судебное заседание было продолжено!!! Это грубейшее нарушение уголовно-процессуальных норм. Такой "суд" вынес решение о повторной судебно-психиатрической экспертизе в отношении моего подзащитного — на этот раз уже в Москве, в институте имени Сербского. Считаю это решение заведомо неправомочным: во-первых, судебное следствие по существу даже не началось, еще не было оглашено обвинительное заключение; во-вторых, решение было принято в отсутствии защиты. Убежден, что определение суда подтверждает заранее запланированный характер провокации в отношении Карелиной (о ней тогда, видимо, забыли, и она так и осталась в зале заседаний до конца). — Кузнецов был отправлен в Бутырскую тюрьму, потом прошел экспертизу в институте им. Сербского, которая признала его психически здоровым. 20 июня он снова объявил голодовку. Почему? — Как сообщил мне подзащитный, в Бутырской тюрьме он был несколько раз избит работниками охраны в ответ на его законные требования о предоставлении медицинской помощи. С целью медицинского освидетельствования по поводу избиений Кузнецов вскрывает себе вену. Охрана вынуждена вызвать врача — медики зафиксировали актом, что инциденту предшествовали побои. В знак протеста Кузнецов объявляет голодовку. Л. ГРИГОРЧУК. |